Александр Яковлевич Закушняк (1879—1930; псевдоним Самарский) — русский и советский артист театра и эстрады, чтец, основоположник реалистической школы литературного рассказывания, создатель жанра вечера рассказа
Википедия
Перед тем как явиться на урок к Закушняку, я постарался подготовить рассказ и разминал свой дикторский голос. Особенно увлекал меня конец рассказа. Фразу “Смеясь, подмигивая и грозя зелёному пятну пальцами, Варька подкрадывается к колыбели и наклоняется к ребёнку. Задушив его…”.
Мне казалось, что в этом месте надо видеть почти помешавшуюся Варьку. Изображая её, я хохотал, подмигивал, грозил, подкрадывался и, наконец, растопырив пальцы, с зверским выражением лица душил ребёнка.
Начало и середина рассказа меня не увлекали. Ничего особенного, думал я, ну ночь, Варька качает колыбель, хозяева спят, какие-то сновидения… - всё это серенький быт, о нём надо рассказывать мельком, не вникая в подробности.
Я представлял, как поражу Закушняка дикторскими навыками и озвучкой, как он будет ошеломлён и растроган яркостью моего таланта, как он обнимает меня и скажет: “Молодой человек, вам нечему у меня учиться. Вы законченный мастер”.
Когда я пришёл, Александр Яковлевич полулежал на диване и листал какую-то книжку.
- А, здравствуй, мой дружок! Входи, входи. Ну, будем заниматься. Что, уже выучил? Не следовало бы торопиться. А то, боюсь, будут одни слова, слова, слова. А дело не в них. Точнее, не только в них.
Затем он устроился поудобней на диване и приготовился слушать.
ают ошибки. Все мы живые люди. Но если диктор запинается слишком часто, то здесь стоит призадуматься.
- Чехов. “Спать хочется!” – выпалил я.
Александр Яковлевич поморщился и сказал:
- Извини, голубчик, что я тебя перебиваю с самого начала, но зачем же так стремительно звучит твой голос диктора, и так, я бы сказал, неуважительно. Ведь это же Чехов, Антон Павлович, писатель огромный и всеми любимый, а в названии рассказа – вся его суть, всё содержание этой житейской истории. Нет, не надо никакой особой актёрской выразительности, но и никакого голосового напора. Ведь это же только в цирке так объявляют: “Трио Кастели, эквилибристы на про-воло-ке!”.
- О чём рассказ? О том, как сумасшедшая Варька убивает ребёнка? Так по-твоему выходит? И отсюда все эффектные «страсти-мордасти» и деланная дикторская озвучка? А ведь дело совсем не в этом Чехов рассказывает о несчастной девочке, о замученном, замордованном подростке, которому до безумия хочется спать. Спать хочется!! А спать нельзя, спать не дают. Причём не жестоки, звероподобные изверги, как по-твоему выходит, а просто тупые, равнодушные люди. Чехов жалеет и оправдывает Вальку. Ты же обвиняешь её. Чехов – защитник, ты – прокурор. В такое противоречие с автором, тем более с Чеховым, входить не имеешь права. Ну слушай! Попробую прочитать этот рассказ, как я его понимаю.
И Закушняк тут же, с места, без всякой подготовки начинает читать голосом профессионального диктора. И происходит буквально чудо. Все мои представления о рассказе и о героине рассказа, девочке Варьке, рушатся. Перемещаются акценты. То, что мне казалось, обыденностью, скукой, - приобретает первостепенное значение. И наоборот, то, что я считал самым важным, убийство ребёнка, звучит в исполнении Закушняка ужасающе легко, даже радостно. «Она смеётся. Ей удивительно, как это раньше она не могла понять такого пустяка?». Эта лёгкость вовсе не разрушает, но подчёркивает трагедийность конца.
Весь рассказ подчиняется одному лейтмотиву – спать хочется, а так как спать невозможно, то девочка мучительно ищет выхода из этой невозможности и находит его… «Убить ребёнка, а потом спать, спать, спать…»
Нет, она вовсе не сумасшедшая. «Ложное представление овладевает Варькой», - пишет Чехов. Ложное представление, а не сумасшествие. Чехов – врач, он понимает различие между этими двумя понятиями.
Прочитав рассказ, Александр Яковлевич спрашивает:
- Ну что, убедил? – и сам смеётся, довольный своим исполнительским экспромтом.
Я смущён и покорён художественной правдой рассказа и чудесным слиянием Чехова с рассказчиком.
Ещё бы не убедил! Как это я раньше не понял, что именно так и только так надо читать «Спать хочется»? Закушняк фразу за фразой, слово за словом раскрывает интонационную палитру рассказа, а его дикторский профессиональный голос ведёт меня за собой.
Глава из книги Натана Эфроса "Записки чтеца"
Продолжение: Часть 2 и Часть 3
